Прошел год как наш сын был дома. Закончилась адаптация, сын подрос, с ним стало гораздо легче, и, вообще, все было хорошо. Готовились всей семьей отмечать его двухлетие. Единственно, фамилия и отчество сына все больше и больше резали слух

Давно хотела рассказать историю нашей с сыном встречи, вместе мы уже почти полгода — как же быстро они пролетели в ежедневных хлопотах, тревогах, откармливаниях, решении проблем со здоровьем и прочих обычных мамских заботах.

Спрашивать «Зачем вам это?» меня начали все и сразу. Тети в опеке, потом врачи на медкомисси. Сначала участливый вопрос: «Своих деток нет?» Почему нет. Есть, двое. И вот тут лица собеседников вытягиваются и принимают такое странное выражение...

Заболела душа, заныло в сердце, мысли не дают покоя — хочу я маленькую девочку 2–3 года, бантики, рюшечки, юбочки, нежных объятий, звонкого голоска, прилипчивых рук и от себя сполна отдавать материнскую любовь.

Я не помню момента, как мы нашли Матвея... или как он нашел нас. Помню только, что в начале августа 2005 года я просила у блаженной Ксении мальчика, а в начале августа 2006 мы получили направление на Матвейку.

На руках разрешение быть опекунами и направление в Московский дом ребенка №7. Вечером прочли в интернете статьи о неокончательном тесте на ВИЧ, сделали вывод — большинство детей с таким диагнозом — здоровы. Сокольники, остановка, автобус, идем по зеленой зоне. Вот он — специализированный Дом Ребенка, красивое здание, ухоженный двор, кабинет главврача.