Усыновление Любаши
Усыновление Любаши… (февраль 2006)
«День аиста». Радио России
В семьях, где растут приемные дети, есть особый праздник. День, когда в семье появился ребенок. Событие, ставшее судьбоносным, в каждой семье — свое. У одних — это момент, когда будущие родители впервые увидели трогательную детскую фотографию… У других — день незабываемого первого свидания с малышом… А у кого-то — это долгая бессонная ночь, откровенный разговор за круглым семейным столом и радостный рассвет с непростым, но хорошо обдуманным и твердым решением — «берем!»…
В приемных семьях этот день иногда важнее даже дня рождения ребенка… Его не всегда отмечают пышным застольем или шумным детским праздником. Но о нем всегда помнят взрослые…
Мы увидели эту малышку в середине января, когда впервые приехали в Московский Дом ребенка №7. Она стояла в манеже и, казалось, без всякого интереса смотрела на нас, незнакомых ей взрослых. Она не пыталась привлечь к себе внимание, как другие: не плакала, не бегала, не кричала и не требовала взять ее на руки. Она просто смотрела. А мы не могли оторвать взгляд от ее грустных глаз, покрасневших от слез, готовых литься и литься… Полуторагодовалый человечек, который уже так устал ждать…
Это была Любаша, именно так все ее звали. Накануне «главного женского праздника» мы рассказали о малышке в нашей программе:
(Фрагмент программы. Рубрика «Где же ты, мама?»)
«Спокойная девочка с пушистыми русыми волосами и большими серо-голубыми глазами… Хрупкая, внешне она похожа на маленькую фею, очень ласковую и добрую. Только немного печальную… Любаша — удивительное, трогательное создание, которому так нужны постоянные ласка, забота и внимание. Где же вы, любящие родители сероглазой красавицы? Те, к кому будут обращены ее первые слова, которые она уже так старательно пытается произнести…»
Едва фотография этой крохи была опубликована на страничке программы в интернете, появилось немало людей, которые не смогли забыть нашу маленькую подопечную. Многие были готовы принять Любашу в свою семью: писали письма, звонили в редакцию, задавали вопросы… Такой же шквал обращений выдержала потом Сокольническая опека. Рассказывает начальник отдела опеки и попечительства Галина Витальевна Алешина:
«Мы с каждым кандидатом — как с хрустальной вазой… Явление не такое частое, как хотелось бы. И помогаем, и направляем, и все, что можно, мы для них делаем. Мы только рады, когда к нам приходят люди. Каждый ребенок, которого мы передаем, — это отдельная судьба. Судьба человека, который приходит, и судьба ребенка. А тем более они у нас в Доме ребенка №7 такие красивые…Про Любу вообще много звонков было. Из Карелии звонили. Любой интересовались даже из Сингапура». А из Архангельска на электронную почту нашей программы каждый день приходили письма от молодой женщины, которая искренне делилась с нами своими переживаниями, страхами и надеждами. Лена очень хотела забрать девочку к себе…
«ДНЕВНИК В ПИСЬМАХ»
Мы с мужем собирались брать ребенка из детского дома. Не сейчас, а через год-два, когда наш младший немного подрастет… Но я увидела Любочку — и все… Не могу, сердце болит, прямо сейчас бы прижала ее к себе! Оказалось,…я совершенно не знакома с такой ситуацией, что вроде бы ВИЧ, но вроде бы и нет… Почему, если он есть, то до сих пор не проявился в анализах, а если его нет, то почему не снят диагноз? И как в таком случае устроить ребенка в обычный садик? Мысли путаются, а перед глазами личико стоит… Не знаю, что и делать… Мы были в стадии «созревания», а тут такая принцесса…
Я почему-то уверена, что мое восприятие Любы на фотографии и в жизни не разойдутся. Ведь когда мы рожаем ребенка, мы не знаем, какой он будет. Он рождается, и мы любим его — лопоухого, курносого, с маленькими глазками, сморщенного и постоянно кричащего. Любим любого, ведь не отдашь же его обратно акушерке, да такое и в голову нормальному человеку не придет! Вот и мне сейчас почему-то кажется, что Любаша — МОЯ дочка. Только пока, в силу каких-то непреодолимых обстоятельств, я не могу до нее добраться… Так случилось, что мир и покой в нашей семье оказались под угрозой…
Сегодня, когда муж в очередной раз сказал мне: «Если девочку заберут в семью, она будет счастлива», — я ответила ему в негодовании: «Я не хочу, чтобы МОЙ ребенок попал в какую-то ЧУЖУЮ семью!». Думаю о девочке каждый день… Как дать понять ей, что ее уже любят? Может, пока Любочка не со мной, хотя бы подарок ей передать?
Чувствую, надо что-то предпринимать, муж попросил подождать до следующего года. Но это вынужденное ожидание выше моих сил! Целый год я просто не выдержу! Хотя и понимаю умом, что за это время мы сможем и детскую для малышки обустроить, и денег подкопить, и на работе я себя зарекомендую и не буду бояться больничных. Да и родителей моих за этот год можно было бы подготовить, я-то знаю, что они отнесутся к этому решению еще хуже, чем муж. Но это все умом! А сердцем я все больше и больше верю в то, что Любашка обязательно будет с нами! Пусть даже через год… Я опять просила мужа не ждать так долго. Но он ни в какую! Я плакать готова! Старший сын говорит: «Давай, мама, привезем Любу домой. Ведь папа же не выгонит ее!»
Утешает мысль, что большинство мужей рано или поздно соглашаются и потом любят приемных детей, как своих. Вода камень точит, и если я смогу хотя бы заинтересовать мужа, заставить его взглянуть на фото Любочки, думаю, лед тронется… Уговорила мужа еще раз взглянуть на фотографии Любаши. И папа наш вдруг сказал: «Если есть какие-то задержки в развитии — это ерунда. Мы с ней раз в полгода будем ездить в Москву, анализы сдавать». Я слушала его и не верила… Правда, потом он добавил: «Только через год. Я не против. Девочка хорошая. Но через год будет легче». А может, такими темпами мы срок-то и уменьшим?…
Узнала, что к Любе приходила какая-то женщина. Очень испугалась. Обойдется?. Подарок Любочке уже куплен: Мишка-плюшка, такой милый, с большими глазами, и платьице летнее…
Я так обрадовалась, когда муж стал проявлять интерес к ребенку! И в субботу снова попыталась поговорить с ним. Но неожиданно… он выдал мне такой монолог… Что ужасно устал за те два года, когда я не работала. Что хочет отдохнуть от денежной гонки, от постоянного шума дома, от бардака, прибирать который мы не успеваем, так как работаем до вечера. Что нужно остановиться, отдышаться и посмотреть, как мы будем жить дальше. «Как ты думаешь, я имею на это право?» — спросил он. И мне вдруг стало страшно. Я представила, что мы его «загоним» и он заболеет… В общем, мне пришлось пообещать ему не поднимать больше эту тему хотя бы до зимы… Уверена, что если Любаша — моя девочка, мы все равно друг друга дождемся. И эта мысль меня утешает… Если бы могла, я побежала бы за ней хоть сейчас! Да, это МОЕ, я это чувствую. НО. Если вдруг Малышка найдет себе МАМУ, настоящую, добрую, любящую, и семью — замечательную, то я буду рада за нее. Я очень хочу ей счастья! Пусть она будет счастлива, пусть будет жить в семье, пусть просыпается утром и сразу оказывается на любящих руках, и пусть ее зацеловывают всю, от пальчиков на ножках до маленького носика… Главное — чтобы ее ЛЮБИЛИ. А уж я это буду или еще какая-то добрая женщина — не так важно…
А Любашу уже полюбили…
Начальник отдела опеки и попечительства муниципалитета Сокольники Галина Алешина: «С Любой просто любовь с первого взгляда получилась. Оля. Они пришли с мужем и рассказали свою историю. Когда увидели Любу, у мужа сразу слезы на глаза навернулись. А у него это очень редко. И если такое происходит, значит, это тот ребенок. У них же еще мальчишечка усыновленный есть. Двое мальчиков и девочка. Трое детей. Вообще удивительно: молодая пара. Молодцы ребята».
Оля Бочарова: «Мы ее с мужем увидели и решили, что это наша дочь. Мы девочку хотели, но попозже. Но когда Любу увидели, решили, что ждать больше нечего. Вот она — и все! Первая встреча… мы плакали. Мы ее тут же узнали. Все дети — поразительно! — все дети какие-то неземные. Но Любу мы тут же узнали, я с первого взгляда, безошибочно ее увидела. Единственное — размеры: очень она маленькая. Просто неожиданно маленькая, как будто ей годика еще нет. Такой ходячий маленький человечек. Сразу пошла на руки. Мужа она, конечно, побаивалась. Все же мужчин они не часто видят. Потом ничего, привыкла, улыбалась. Он там ей носом щекотал пузо. Она смеялась…»
Ольга и Денис всегда знали, что у них будет много детей. Но… после рождения первого сына, врачи сказали «больше детей у вас не будет».
Оля: «Я стала думать о том, чтобы… даже не усыновить… это мне казалось чем-то из ряда вон выходящим, каким-то подвигом… Поэтому я думала просто устроиться в Дом ребенка в качестве няни, кем бы взяли. Я пошла на курсы воспитателя Детского дома, после чего устроилась в Детский дом на работу. Убираться и за детьми приглядывать. А еще к нам ходил мальчик из Детского дома. Постепенно мы привыкли к сиротам. Для нас это все уже не было таким страшным, как раньше. А потом, когда увидели, что это обычные дети, которым просто плохо там, стало меняться внутри все. Я потихонечку настраивала мужа. Ему было страшно. В итоге все эти мысли переросли в огромное желание взять ребенка — пока только у меня, не у мужа. Я стала ему в интернете фото показывать, читать истории усыновителей. Но он мне говорил: «Я не полюблю. Я никогда не смогу полюбить чужого ребенка. Этот ребенок будет у нас страдать». В итоге я сказала: «Давай я возьму ребенка себе, и пусть у него будет хотя бы мама, а ты будешь для него дядей Денисом». Муж ответил: «Нет уж, если будет мама Оля, тогда будет и папа Денис…»
И пошли собирать документы. Первый раз. Еще не зная на кого. Скоро в семье появился Макар.
Оля: « Как-то мы гуляли в парке с коляской, и муж мне сказал: «Спасибо тебе большое, что ты меня на это подвигла, открыла какая это радость».
Где первый, там и второй приемный. Второго у меня уже муж хотел…»
Появление Любашки в размеренной жизни семьи Бочаровых было, конечно же, случайностью. Но, как оказалось, вполне закономерной. Оля и Денис уже считали Любашу своей дочерью, когда узнали, что она находится в Доме ребенка для детей, рожденных ВИЧ-инфицированными матерями.
Оля: «Тут же такое ощущение, как будто лопатой по голове ударили. Какое–то время оба стояли и молчали. Потом я говорю: «Ну что, испугался?» — « Нет, не испугался. Завтра звони». Мы, в общем-то, не зная, что у нее отрицательные результаты, были готовы взять…»
Было ли страшно? Конечно! «Неокончательный тест на ВИЧ» — пугающий диагноз. Особенно, если ничего об этом не знать… А если подтвердится ВИЧ, где лечить, куда обратиться? Все сомнения развеял главный врач Дома ребенка № 7 Виктор Крейдич.
Оля: «Я говорила с Виктором Юрьевичем. Он сказал, что у нее ничего не подтвердится. И потом, когда мы приехали туда, он нам показал, что у нее результаты всех анализов отрицательные. Даже не ожидали, что все будет так легко».
Это сейчас Оля уже знает, что Люба, как и большинство воспитанников Виктора Крейдича — фактически здорова.
Юлия Влацкая, заведующая отделением детской ВИЧ-инфекции Московского городского центра профилактики и борьбы со СПИДом: «Большая разница: ВИЧ-инфицированный ребенок и ребенок от ВИЧ-инфицированной мамы. По данным нашего центра, риск передачи вируса от матери к ребенку в среднем составляет 3%. Из ста детей только трое оказываются инфицированными. Во втором полугодии мы можем точно сказать, является ли ребенок ВИЧ-инфицированным, или он здоров. Если мы подтвердили, что ВИЧ-инфекции у детей нет, исключили ее, проявиться она никоим образом не может. Люди могут не бояться. Здоровый ребенок, значит, здоровый. ВИЧ мы исключаем, забываем и никогда об этом не вспоминаем».
Страхи ушли быстро, сомнений не было изначально. В первый раз все было гораздо сложнее.
Оля: «Мы в первый раз жутко всего боялись. Что будут сложности. У нас старший сын. Как он ко всему этому отнесется, если у ребенка будут истерики? Было ужасно страшно. Потом, как оказалось, это не страшно. А может быть, мы осмелели, потому что наш второй ребенок абсолютно нормальный. Мы не боимся.
Когда мы искали первого ребенка, нам показывали девочку, у которой были положительные тесты на антитела гепатита С. Нас это отпугнуло. Мы ее не взяли, хотя девочка нам очень понравилась. Было жутко тяжело, но мы ее не взяли. А сейчас постоянно думаем: «Как же так?» Какие мы были глупые, сомневающиеся. И не готовые на самом деле. Нам казалось, что мы такие правильные, такие смелые. Оказалось, что нет. Сейчас я понимаю, что в некоторых моментах мы поступали, как трусы. На ребенка смотрели, как на товар. К сожалению, мы так и выбирали в первый раз…»
Как отнесутся к приемному ребенку ближайшие родственники? Вопрос не был праздным.
Людмила Анатольевна, мама Оли:
— Я не скажу, что реакция сразу была положительная. Мне было очень страшно, что они возьмут ребенка, это такая большая ответственность. А вдруг что-то не получится? Вдруг не полюбят, это же был первый опыт. Потом, как показало время, разницы между своим и не своим ребенком нет. Единственно, у меня были опасения: не хотелось ребенка от наркомана … Были такие сомнения, я ей говорила об этом. Но сейчас мне кажется, что любого ребенка, которого она бы взяла, мы бы приняли и воспитывали.
Корр. Лена: — А когда Вы узнали, что в семье появится третий ребенок, тоже приемный…
— Здесь реакция уже была абсолютно положительная. Потому что я видела, что у нас ребенок прожил два года, мы его приняли, как своего, и никаких проблем нет. Поэтому, когда они сказали, что планируют взять девочку, хотелось только, чтобы это было чуть позже. Потому что и этот еще маленький. Два года всего будет Макару. Но когда они увидели фото Любы, съездили и посмотрели…. Я тоже ездила девочку смотреть. Конечно, тут сомнений не было никаких.
Когда я увидела ее в Доме ребенка, я сразу обратила внимание, что она очень похожа на меня. Я взяла ее на руки, и воспитатели говорят: «Она же на Вас похожа!» У меня сразу к ней такое теплое чувство возникло. У нее был такой несчастный вид. Когда я начала с ней играть, она улыбнулась. Но я с первого раза не поняла, что это улыбка. Подобие улыбки. Она губки скривила. Ой, она плачет, ей не нравиться. Тут мне Оля говорит: «Нет, она так улыбается…»
Документы, необходимые для того, чтобы Любаша оказалась дома, удалось собрать очень быстро. Во многом благодаря упорству и настойчивости Оли. Не прошло и месяца, как в опеке Сокольнического района Москвы Галина Алешина вручила счастливой маме «Распоряжение об установлении опеки».
Оля и Алешина: «Вот личное дело. Вот обращение к руководителю муниципалитета. Чтобы они вас поставили на учет и на денежное содержание в соответствии с 87 законом. Крейдичу я распоряжение отдала. Здесь опись и все документы.
— Это все я отдаю в опеку?
— Да. Они ставят вас на учет. Если у них будут какие-то вопросы — поможем. Ну что, с Богом!
— Спасибо большое. Я сама волнуюсь. Тогда мы помчались за Любой!
— Удачи. Позвоните. Счастливо!»
Корр. Лена: Галина Витальевна! Что Вы хотели бы пожелать этой семье?
Алешина: Самое главное я желаю — терпения!
Финишная прямая. Приемную маму и дочку разделяют всего 15 минут дороги…
Оля: «Когда я вижу ухоженных детей, у которых есть красивая одежда, прекрасный велосипед, я смотрю и думаю: сколько у родителей внутренних сил и любви, вот бы их дать еще кому-то. Почему не берут? Они не знают, что там, в километре, находятся несчастные дети. Если бы побольше говорили, то думаю, разбирали бы чаще. Как мы Любу нашли…
Когда мы ее увидели, все было решено. Ну что поделать, если она появилась раньше положенного срока. Как незапланированная беременность. Растят, трудно, но растят. В конце концов, можно корку хлеба на всех поделить и жить этим. Все можно пережить. Материальные трудности… По сравнению с тем, что ребенок останется один, без семьи, это совсем ничтожно. Но это сейчас мы такие смелые. А поначалу трусили жутко. Но материнский инстинкт все покрывает. Все сложности, все трудности».
Корр. Лена: Вы прошли через все «коридоры власти», где каждый знает, что от него многое зависит. Что Вам пришлось выслушать и что больше всего поражало?
Оля: Мне больше приходилось выслушивать от врачей, когда мы собирали документы. О том, что детей берут не с целью дать им семью, любовь, тепло. А с тем, чтобы улучшить свои материальные условия. Ну, как же, появился ребенок, теперь можно вставать в очередь на квартиру. Ура!!! Они думают, что можно связать свою жизнь с другим человеком ради материальных благ. Или же отговаривают. У психиатра мы принципиально не стали спорить, потому что нам показалось, что нас провоцируют. Врач стала говорить: «Да вы что! Вы губите свою жизнь. Вы посмотрите на себя. Прекратите!» Женщина пожилая, мы ей во внуки годимся. Стала нас настраивать. Я сижу, думаю: «Это провокация. Чтобы посмотреть, можно ли нам печать о том, что мы здоровы, ставить». Мы смолчали. Заветную печать поставили.
Корр. Лена: Оля, у Вас есть свой ребенок, Вы знаете, что такое появление малыша на свет и выписка из роддома. Сейчас у Вас на руках заключение…
Оля: Конечно, рождение ребенка не сравнить ни с чем. Он вымучен, хотя бы физической болью. Это остается надолго. Рассматриваешь реснички, ушки… Это папино, мамино, дедушкино… Когда берешь приемного, смотришь: а вот это, интересно, откуда? А вот эта черта откуда? Здесь несколько другие чувства. Приемный ребенок тоже вымучен. Беготней. Бессонными ночами, когда ты знаешь, что твой ребенок где-то там, далеко. А ты тут, в своей теплой постели. А ребенок находится там из-за каких-то бумажных проволочек. Это тяжело. А воспитать… Всех трудно воспитать. И своих, и приемных. Сколько моих знакомых мучаются с детьми. А у нас с мальчиком приемным нормально.
Корр. Лена: Вы скажете своим детям, что они приемные?
Оля: Скажем. Смысла не вижу скрывать. Во-первых, это его прошлое. Что поделать. Так получилось. Во-вторых, мне не хотелось бы, чтобы вместо меня сказал кто-то другой, случайно. Слишком много людей знает. Бесполезно скрывать. Пусть люди видят, что вот это приемные дети. Пусть видят, что они такие же, как и все остальные. И, может, те, кто не может родить, вместо того, чтобы ложиться на какие-то безумно дорогие операции, возьмут ребенка. И не одного.
Корр. Яна: Нет страха, что у детей, когда они вырастут, появится желание найти своих кровных родителей?
Оля: Страха нет. Есть небольшое волнение, думаешь: ну, как же так, зачем они им нужны? Я прекрасно знаю, что это будет. Что, возможно, будем искать. Ну, поможем, покажем. Потом будем успокаивать: вот так бывает в жизни. Я знаю истории, когда приемные дети вырастали, находили своих кровных родителей. И без всяких эмоций смотрели им в глаза. Возвращались, обнимали своих приемных мать и отца. Обливались слезами. Я не думаю, что они уйдут. В конце концов, семья — это мы. Папа с мамой — это мы».
В Доме ребенка №7 Олю уже ждали и главный врач Виктор Крейдич, и Любашкины воспитатели.
В ДОМЕ РЕБЕНКА №7
Ольга: Вот распоряжение. Это Вам. Все нормально?
Крейдич: Вы с вещами? Или наши?
Ольга: Да. Комбинезон, ботиночки, памперс, шапочка…
Воспитательница: Кого забирать?
Крейдич: Любу!
Воспитательница: Любу? Все? Любу забирают домой! Вот она сидит.
Ольга: Вот только увидела меня… (Люба плачет). Моя красавица! Здравствуйте.
Заплакала годовалая Оленька. Малышку навещали, а потом перестали… И она словно поняла, что пришла мама, но не за ней…
Воспитательницы:
— Ой, какая счастливая! Мама пришла, Люба, мама! Что ты, девочка? Да ты счастливая у нас! Сейчас все твое будет, собственное…
— Мама — самое главное! Любашка едет домой. «Пока!», «пока!» ребятам скажет…
— Она дома будет с Вами? Она ласковый ребенок. Она знает, кто ее забрал…
— На машине Люба поедет.
— Кушает она все подряд. Все кусает зубками. Птенчик ты наш. Любава наша…
— Любань, пока!! Домой Люба поедет. Мы тебя вспоминать будем.
— Любочку нашу вспоминать будем. Скучно даже будет…
— «Я пошла домой» скажи…
— Люба, она очень ласковый ребенок. Ее один человек приласкал, она так и будет тянуться. Она настолько отличается, очень добрый маленький человечек. Подвижный, любознательный. Быстро начала ходить и говорить, держать ложку, стакан. Она одевается, раздевается. Это ее любимое занятие…
Корр. Лена: — Такие дни для вас праздник?
— Конечно, праздник. Для нас праздник. Мы радуемся за них. Мы тоже привыкаем-прикипаем. Полгода мы общались, занимались, прививали самое лучшее, все необходимые навыки. На занятиях давали знания. Она все хорошо усвоила…
— Каждого через сердце пропускаем.
— Волнуемся.
— Чтобы мама так же радовалась за них и любила, как мы. Чтобы им повезло. Чтобы она выросла хорошим человеком. Чтобы мама за нее радовалась.
В КАБИНЕТЕ ГЛАВВРАЧА
Лена: — Виктор Юрьевич, Вы рады?
Крейдич: — Конечно. Но двояко. Жалко, привыкли к ней. А так рады, всегда рады.
В Доме ребенка есть одна добрая традиция: большой фотоальбом, где у каждого малыша своя страничка с его первыми фотографиями. Они ничем не отличаются от домашних, сделанных любящими родителями.
Крейдич: Вот этих двоих малышей тоже забрали…
Ждем новых фотографий, потому что у нас ни одной не осталось.
Ольга: Пришлем. Это при поступлении? Такое солнышко…
До свидания. Всего доброго.
Наконец-то у меня девочка появилась!
На улице, из окна, воспитатель: «Любанька, Люба-а-а!»
Ольга: «Такая моя крошечка! Даже не верится, что я ее забрала наконец-то. Люба домой едет. Моя красавица. Моя принцесса. Муж говорит: «Мы нашу дочку будем одевать, как принцессу». Он тут же после Дома ребенка побежал в магазин. Я была удивлена. Он обычно так не делает. Люба самая красивая будет девочка, самая умная, самая хорошая».
Так у нашей любимицы появились мама, папа и два брата. Мы с нетерпением ждали новостей. Как малышка приживется в новом доме? Наконец, по электронной почте пришло долгожданное письмо…
«Уложила всех! Рассказываю!»
«По дороге домой Любаша уснула и проспала до самого дома. Когда приехали, мальчишек не было, и она начала осваиваться в спокойной обстановке. Сначала ходила за мной, как хвост. Сразу предложила ей кисель — выпила с удовольствием, хоть и пришлось ее уговаривать попробовать. Так же потом уговорилась на банан и печенье. Все было съедено. Потом знакомство с домом и игрушками… Любашка оказалась довольно любознательной и активной, хотя не производила такого впечатления в ДР. Единственное, что ее пугало — это оставаться одной. Да еще, пожалуй, наш пудель. Найдя себе что-нибудь интересненькое, например, брошюру «кухни-строй», устраивалась у меня на коленях и сидела так до тех пор, пока мне не нужно было вставать.
А куклы ее совсем не заинтересовали, более того, она их просто от себя отталкивала и хмурила бровки. Очень забавно…
Часика через 2 пришли мои мальчишки, и я только и успевала их от Любаньки отваживать. Дочке они показались чересчур навязчивыми, она их всячески от себя отпихивала и звала меня на помощь. А Макар вообще решил, что сестра — это одна из последних, недавно принесенных в дом кукол. Требовал, чтобы я уложила ее спать … А Любаша очень испугалась того, что ей придется у нас еще и спать. Она очень возмущалась, пока я не села на край кроватки и не запела… Ей это очень понравилось, она тут же успокоилась. Я гладила ее по голове, она в такт движениям руки закрывала глазки. Сейчас наше третье солнышко спит…
Наш первый день прошел намного лучше и спокойней, чем я себе это представляла. Я знаю, что много трудностей у нас еще впереди, но я так счастлива!»
А несколько дней спустя — еще одно письмо.
«У меня такое чувство, что Люба всегда была с нами, что я знаю ее очень давно. Помню, когда появился Макар, я присматривалась к нему, вглядывалась. Не знаю, чего высматривала, привыкала, что ли, к нему. Будто запоминала…
С Любой все по-другому…Любу я помню всю. От волосиков до пяточек. Каждый ноготок.
Сегодня старшему сыну позвонил по телефону друг, звал его гулять. А Ванька ему говорит: «Я сейчас не могу выйти, у меня одежда в комнате, а там сестра спит». «СЕСТРА…» так приятно это слышать.
Так радостно, что у нас теперь есть дочка. Моя нежность, моя любовь, моя радость, мое солнышко».
А недавно нас пригласили в гости.
В ГОСТЯХ У СЕМЬИ БОЧАРОВЫХ
Оля: — Здравствуйте, проходите!
Корр.: — Добрый день!
Оля: — Люба у нас целоваться научилась. Да, Любань? Маму целует. Поцелуешь маму? Папу у нас целует. Пойдешь к папе? Скажи: «ма-ма». И маму, и папу зовет. Когда Люба у нас закаляется, она кричит. Как она у нас кричит? Не скажешь? Она уже закаляться начала, как все. Обливается водой из ковшика. Сначала ножки обливаем потихоньку, теперь и спинку. Она, правда, кричит, но успокаивается, когда вытаскиваешь. Если ее спросишь: «Как Люба кричит, когда закаляется?» — она такой визг поднимает, что уши закладывает. Она у нас «липучка». Особенно вечерами, если устанет, она с рук не сходит. Все липнет к маме. Я даже посуду мою: посажу ее на столешницу, ногой припру, чтобы она не упала, и посуду мою. Она постоянно со мной. Макар, где Любаша? Он ее обнимает все время. Он ее вначале за куклу принял, хочет ее за ручку взять, потаскать. А Любе не нравится, она такая недотрога. Девочка. Девочка такая должна быть.
Денис: — Скажи: «па-па».
Оля: — У меня подруги как-то еще понимают, что у нас дети. Что приемные. А у него друзья — иначе, говорят: «Ну, Денис, ты попал»!
Корр.: — Что Вы им отвечаете?
Денис: — Я просто не обращаю внимания. Для меня их мнение ничего не значит. Конечно, было бы приятно, если бы одобрили. Но это их проблема. Я считаю, что делаю правильно.
Корр. Лена: — Когда Любашку на фотографии увидели…
Денис: — Поехали — и все! Она мне понравилась. Вид, вызывающий жалость. Жалость и в то же время — хочется забрать. Взять, прижать к себе. Как ребенка. Своего. Может потому, что очень дочку хотел. На самом деле там много детей. Всех хочется взять. Но нет возможности. Это благодаря Оле я в этом продвинулся. Я раньше не знал, что это во мне присутствует. До тех пор, пока не поехал и не увидел Макара. До последней минуты я ехал и не ощущал того, что я еду к своему будущему сыну. А когда увидел — все.
Оля: — Почувствовал?
Денис: — Да. Меня еще настраивали на то, что он похож на Олю. После того, как мы взяли Макара, я Оле сказал: «Неважно, будут у нас свои дети, не будут, мы еще кого-нибудь точно возьмем». Вначале мне было смешно и в то же время радостно — детский сад дома бегает. Приходишь домой — трое детей. А сейчас привык, как будто так было всегда. Когда мы ездили к Любе, — мы ее еще не забрали, она там была, — после каждого приезда к ней все время казалось, что она до этого жила у нас. И на какое-то время мы ее отдали. В больницу легла. Не хватает ее. Едешь домой и чувствуешь, что не хватает тебе человека, которого оставляешь там.
Оля: — Как будто она всегда тут жила.
Денис: — Она первый день была такая скромная, тихая. А сейчас хулиганит, кричит, бегает.
Оля: — Начала осваиваться. Сейчас вообще как звонок дома. Нам почему-то кажется, что она поправилась. Но маме моей так не кажется. Кушает она хорошо, ест все, что ей даешь. У нее чувствуются предпочтения, допустим, овощной суп она не так ест, как, например, кашу. Кашу она любит больше. Но, в общем, ест все. Да, Люб? Единственное, она первое время давилась.
Денис: — Все прокрученное. Пюре давали. Жесткой пищи у них не было.
Оля: — Она печенья не умела есть. Держать и есть. Она на Макара смотрела. Ей нравилось, когда в рот кладешь. Она рассасывала и ела. Смотрела на Макара, как он это делает. Смотрит с удивлением, что он ест, откусывает. Теперь она постоянно таскает с кухни.
Корр. Яна: — Денис, Ваши родители как отнеслись?
Денис: — У меня такой строгий папа. У нас в семье думают: «А что скажет папа?» Это как в «Карлсоне»: «Представляю, как рассердится папа…» Я сначала рассказал своей маме. Она немного напряглась: «Представляю, что скажет папа!» Это про Макара. Когда я рассказал папе, он сказал: «Молодцы! Дело ваше. Правильно». А потом, когда я сказал про Любу, что мы хотим ее взять, он дал понять: «Вы хорошо подумали? Это такой серьезный шаг. Может быть, вы еще поживете чуть-чуть для себя?»
Оля: — Он больше в материальном плане, а не в том, что это приемный ребенок.
Денис: — Как поступили, значит, так и должно быть.
Оля: — Я не знаю, что значит «для себя жить». Вот честно!
Денис: — Они не знают, что они теряют. А потом может быть и поздно.
Оля: — У нас Люба — космонавтка. Она любит перегрузки. Вот у нас Макар боится, Макар боится, а она — нет… Она любит, когда ее кружат, как самолетик, за руку и за ногу.
Корр. Лена: — Оля, а вы не отмечаете такой «День Аиста»?
Оля: — Нет, мы только дни рождения отмечаем.
Денис: — А что такое «День Аиста»?
Оля: — А это когда ребенок появляется. Одно дело — когда он родился. И другое дело — когда он появился. В семье. День его появления.
Денис: — А мы живем той мыслью, что он у нас был всегда, что он родился у нас.
Оля: — Забывается, когда. Спросите — я вспоминаю, когда это было. Но так, чтобы эта дата какая-то для меня…. Мне важнее, когда родился. Мы поэтому не меняли даты у детей и не собираемся менять.
Денис: — Когда я еще не знал, что я смогу взять, ну, скажем так, чужого ребенка, то когда мы взяли Макара, у меня в первый же день была мысль, что мне его Оля родила, что это наш ребенок, что он всегда у нас жил. Также и с Любой. Это наш ребенок.
Оля: — Она очень ласковая. Когда малыши — маленькие мальчики, они все-таки забирают у матери больше, буквально всю энергию.
Денис: — А девочка нужна для того, чтобы ее баловать.
Оля: — А девочка, вот Люба, по крайней мере, — она хоть и получает сейчас много, но она столько же и отдает, столько же ласки. Она настолько ласковая…
Денис: — Получает много в смысле?
Оля: — Любви. И «а-та-та» и «а-та-та». Люба у нас сама себе «а-та-та» делает. Она как прижмется! Вечером укладываю детей. До двери дошла — слышу такое чмоканье в темноте. Кто чмокает? Я подошла, ее поцеловала. Только до двери дойду — опять. Еще такое лицо блаженное совершенно! Да, Любань? И вот сколько раз будешь подходить, столько она будет чмокать. Оставили имя Любовь. Оно ей очень подходит.
Денис: — Любовь Денисовна.
Оля: — Она, к сожалению, еще не Денисовна.
Денис: — Это для «них» она еще не Денисовна!
Корр. Лена: — С появлением детей вы изменились?
Денис: — Конечно.
Оля: — А я не изменилась, мне кажется, мне всегда хотелось, чтобы у меня вокруг было много всех: и детей, и животных. Для меня это естественное состояние. Мне кажется, мне этого просто не хватало все это время.
Корр. Лена: — Что бы Вы могли сказать мужчинам, которые уже внутренне готовы….
Денис: — Не нужно бояться, по большей части мужчины просто боятся или ленятся. Главное — преодолеть свой страх. Подумать, как следует. Это очень хорошо. Вот мы взяли двух детей, у нас нет никаких проблем, дети не болеют. Главное — любить. Если мужчина хочет ходить на футбол и пить пиво с друзьями возле подъезда, то …. значит, он еще не вырос. А многих мужчин пугает боязнь упасть в глазах знакомых. Что ты своего не можешь «сделать», что чужого взял. Я раньше тоже был не готов. Это все благодаря Оле. Я увидел — тот же самый ребенок, я чувствую, что я его люблю, это мой ребенок. Когда я его увидел. До этого момента я не знал, что полюблю, как своего.
Оля: — Я его уговаривала, знаете как! Я ему говорила: «Давай хотя бы посмотрим. Посмотришь и скажешь». А чтобы посмотреть, надо документы собирать. Мы сначала документы собрали, и он уже привык к этой мысли. Ему говорили: «Да ты что, зачем ты будешь себе жизнь ломать?». Взрослые люди, врачи, говорили так: «Зачем вам это надо?». Ему пришлось отвечать что-то на это. Как-то защищать свою точку зрения. Поэтому когда он увидел Макара, то уже на самом деле был готов. У нас на улице спрашивают: « — Это у вас двойняшки? — Почти. — А погодки? — Ну, почти». Смотрят с недоумением.
Денис: — Это те, кто не знает.
Оля: — Она себя в обиду не дает. Нет, она молчать не будет. Она будет кричать, звать на помощь. Да, Люб? «Хитрулька». Она вообще такая хохотушка. Любит, чтобы ее щекотали, кувыркались с ней. Она производила впечатление такого меланхоличного ребенка, а на самом деле нет. Зажигает дома. Она знает, что вот она, мама. И все. Она знает, что я никуда не ухожу. Я только два раза уходила днем. Когда она видит, что я ухожу, то, конечно, плачет. Когда я прихожу — такая радость! Буквально вчера, когда я домой пришла, она настолько сильно радовалась, что у нее даже слезы пошли из глаз. Она так визжала, я смотрю — у нее слезы на глазах. От радости. Она видит, что я ухожу, а потом прихожу. Что мы уходим, а потом приходим в одно и тоже место. Вчера ей было страшно на крестинах, но она увидела, что вот мама. Вот ее курточка любимая, с цветочками. Что мы опять пришли домой. Она легла в кроватку. Это на нее действует успокаивающе. Да, Любаш, да, дочка? Моя дочка…
Денис: — У меня сейчас трое детей. Я очень счастлив, люблю всех, как своих родных. Если мужчина хочет ребенка, хочет и любит детей, то мнение окружающих для него будет самым последним мнением, о котором он будет думать. А если мужчина боится упасть в глазах своих друзей, то этому мужчине стоит — если он хочет детей, — или преодолеть свой страх, или немножко повзрослеть, так как это вполне нормальный и в то же время серьезный шаг. Главное — действовать так, как подсказывает сердце. Если человек любит детей, он сделает все правильно. А если он в чем-то сомневается, то так и до конца жизни будет сомневаться, а потом будет об этом жалеть.
Оля: — Люба, иди, провожай гостей! Люба! Люба! Гостей будешь провожать?
Вот такая история… А помните, когда Любашку забирали , горько плакала маленькая Оленька… За ней тоже прилетел Аист!… И еще одна «маленькая радость»… Из Архангельска… От Лены, которая тоже мечтала о дочке…
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Телефонный звонок:
Лена: «Я ни капельки не завидую, не ревную. У меня нет каких-то вот таких чувств «Ах, жалко, что Люба не со мной!», потому что я вижу, что Оля — это ее мама, это ее настоящая мама. Они так похожи. Они так друг другу походят. И я на седьмом небе от счастья, что так все здорово завершилось, что так все замечательно, и, наверное, Бог на самом деле есть, если он так сделал. Я очень хочу вас поблагодарить за то, что вы есть. У меня такое ощущение, что если я была бы одна, и у меня не было бы детей, и я слушала бы и смотрела ваши передачи и читала ваши статьи, то мне кажется, я кучу детей, наверное, смогла бы взять себе. Если бы я была сама себе предоставлена и сама решала свою судьбу. Спасибо вам огромное».